Знаєш як болить, ніяк не пройде, поки весь світ спить (с)

   Однажды в детстве я разбила губу. Точнее пробила. Упав с кресла, я пробила её насквозь. Было больно. И обидно. Тогда мне, маленькой-маленькой девочке, впервые делали местный наркоз и я помню лишь тусклый больничный свет, и несколько пальцев в резиновых перчатках, приближающихся к моему лицу. Только выйдя в коридор, и отходя от наркоза, я расплакалась. А посмотрев на себя в зеркало, я увидела, что вся губа и подбородок распухли, были щедро замазаны зеленкой, и торчали кончики швов. Заплаканная, я повернулась к папе, с ужасно несчастным видом, и спросила: "Пап, это что, на всю жизнь?" Сейчас мой папа смеется над той историей. Ему она почему-то очень нравится. Прошло много лет, от той "огромной раны на всю жизнь" осталось маленькое напоминание - шрам в форме крестика под нижней губой. Если не присматриваться или не знать, то его и не видно. До свадьбы уж точно зажило.
   Вспоминая тот случай, я задумалась над другими ранами, которые мы, время от времени, получаем. Одни затягиваются и, либо вовсе проходят, либо остаются такими вот маленькими шрамиками-крестиками. Но есть такие ранки, которые, увы, так просто не заживают. Хотя говорят, что время лечит, но встречаешь людей, которые, казалось бы, веселы, жизнерадостны, успешны, счастливы... Но, частенько, у каждого из них за спиной есть очень многое, о чем и не скажешь с первого взгляда. Скелеты в шкафу есть у всех, не так ли? А на ряду со скелетами и раны, которые из года в год не заживают. Они лишь покрываются тоненькой пленочкой. Под которой продолжают кровоточить. Или кости, которые были сломаны и не срастаются. Живут так люди изо дня в день, с открытыми ранами и переломами, боль от которых уже казалось бы приглушилась. Но бывают такие моменты, когда вдруг, внезапно, по своему собственному желанию эта рана снова начинает ныть и резать острой болью, напоминая о себе. С ней невозможно бороться. Каждый переживает свою боль по-своему. Но, думаю, что все, хотя бы раз хотели снова почувствовать себя маленькими, и сквозь уже взрослые слезы, спросить: "это что, на всю жизнь...?"